Корейцы - трудовые мигранты в Японии в межвоенный период (1914-1937 гг.)

Специальный выпуск "Гуманитарные и экономические науки"

Гайкин В.А.

Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН (Россия, Владивосток)

Аннотация. Сегодня волны мигрантов перехлёстывают государственные границы, меняя этнокультурный ландшафт как Европы, так и самой России. В этом контексте интересен опыт Японии, ещё 100 лет назад, первой из индустриальных государств, принявшей, «переварившей» миллионный массив корейских «гастарбайтеров», внёсших значительный вклад в экономическое развитие страны восходящего солнца. С 1915 г. по 1930 г. население Кореи увеличилось на 30% . Промышленный потенциал Кореи рос не так быстро, что привело к диспаритету между спросом и предложением рабочей силы. Не находящая применения на родине масса неквалифицированных безработных корейцев хлынула в Японию. Иммигранты (к 1945 г. 2 миллиона человек) были востребованы в тех сегментах японской экономики, работа в которых полностью или частично игнорировалась аборигенным населением.

Ключевые слова: Япония, корейские иммигранты, подёнщики, рецессия, общественные работы, инфраструктура экономического развития.

1. Корейские рабочие на предприятиях и шахтах Японии 1914 —1918 гг.

После аннексии Кореи Японией корейцы стали считаться «японскими подданными», но с немаловажным уточнением — «этнические корейцы», что подчёркивало их неравнозначность японцам. Как отметил американский исследователь Edward W. Wagner, «корейские подданные Японии не пользовались правами и привилегиями японских граждан [10, с.9]. Только с 1925 г. корейские иммигранты получили формальное право голоса на выборах в представительные органы Японии.                

Тем не менее, право на въезд и проживание в Японии в качестве «гастарбайтеров» они получили, поэтому аннексия Кореи (1910 г.) стала точкой отсчёта создания в Японии самой большой за пределами Кореи корейской диаспоры. В 1911 г. в Японии насчитывалось 2527 корейских иммигрантов.[6, с. 58] Первым опытом целевого найма корейцев и последующего ввоза в Японию можно считать их вербовку в 1911 г. для работы в г. Осака на текстильных фабриках компании «Сэтцу босэки кабусики кайся». Перед началом первой мировой войны (в 1913 г.) в Японии насчитывалось 3600 корейцев [8, с. 450].

   Рисунок 1. Вербовка рабочих в Корее.

Во время первой мировой войны военные заказы, которые размещали в невоюющей Японии её воюющие союзники вызвали быстрый рост военного производства и потребность в рабочей силе. Бурное развитие экономики Японии, поставлявшей оружие, снаряжение, промышленные товары для воюющих держав, в 1914-1918 гг. требовало значительных трудовых ресурсов, которые пополнялись пришлым корейским населением. Иммигранты были востребованы в тех сегментах японской экономики, работа в которых полностью или частично игнорировалась аборигенным населением. У японцев появилась возможность переложить на ввезённых из Кореи «гестарбайторов» работу по известной формуле «3 Д» — dirty, dangerous, difficult (грязная, опасная, тяжёлая). Основная часть корейских иммигрантов направлялась на самый большой и промышленно развитый остров Японии Хонсю. В 1917 г. в регионе Кансай. корейские «гастарбайтеры» трудились на металлургических заводах, текстильных фабриках, судостроительных верфях. В префектуре Осака в текстильной компании «Сэтцу босэки») работали 1911 корейцев, на сталелитейном заводе «Сумитомо» — 1600 корейских рабочих. В префектуре Хёго на судоверфи «Кавасаки» — 1914 чел., сталелитейном заводе «Кобэ сэйтэцусё» — 1916 корейских «гастарбайтеров» [6, с. 55,56]. Осака становился центром корейской диаспоры в Японии. Газета «Осака майнити симбун» 26.12. 1917 г. писала: «Во всей префектуре Осака около 2000 рабочих корейцев, три четверти из них фабричные рабочие и грузчики. [6, с. 56, 57].

Как было отмечено в докладе японских экспертов: «Производительность труда корейских работниц несколько ниже, чем у японок, но кореянки не требовательны к условиям проживания, уровень жизни у них ниже, в контексте их низкого заработка использование ткачих-кореянок выгодно»[6, с. 57]. В некоторых секторах экономики уже к началу 20-х гг. корейский труд доминировал. В Токио — в дорожном строительстве, в префектуре Осака — на строительстве дамб и водных сооружений [6, с. 57]. «Гaстарбайтеры» из Кореи были землекопами, дорожными рабочими, транспортными рабочими, лесорубами, они строили электростанции, железные дороги. В редких случаях корейцы работали прислугой, домработницами [6, с. 58].

В быстро индустриализирующейся Японии росла потребность в угле и как следствие численность шахтёров. Значительную часть новых рабочих мест на шахтах стали занимать корейские иммигранты. К концу 1—й мировой войны в 1918 г. число корейцев-шахтёров в Японии достигло 2480 чел., что составляло 11,1% численности корейцев в Японии (22411 чел.). Как отмечали специалисты японской компании «Хоккайдо танко кабусики кайся» («Хокутан»), «корейцы послушны, сильны физически, после обучения они в квалификации не уступают японцам» [2, с. 230]. В 1920 г. Хоккайдо по численности корейской диаспоры (2643 чел.) среди регионов Японии вышел на 4—е место. (1—е место — префектура Фукуока 7033 человек, 2-е — Осака 4672 человек, 3-е — Хёго 2904 человек [6, с. 59].

Рис. 2. Корейские шахтёры, шахта компании Асо г. Иидзума префектура Фукуока.

Специфический менталитет японцев, иерархичность их мировидения отразилась на отношении к рабочим – иммигрантам. По мнению авторов, выполненного в МИДе Японии исследования «Положение корейцев в Японии в 1925 г.» (Тайсё дзюённэн тю ни окэру дзайрю тёсэндзин но дзёкё), «японцы рассматривали корейцев как низшую расу. Корейцы всегда чувствовали себя в Японии чужими»[12, с.34]. Зарплата гастарбайтеров была всегда гораздо ниже оплаты труда японца, выполнявшего ту же самую работу в том же самом объёме. Так в 1917 г. в префектуре Фукуока на стекольном заводе «Осато» средняя зарплата рабочих японцев составляла 35 сэн, корейцев — 25 сэн. В порту г. Осака японцы-докеры зарабатывали в месяц 1 иену 20 сэн — 1 иену 30 сэн, корейцы — 90 сэн [6, с. 61].

2. Роль мигрантов в создании built environment¹ Японии (1918 —1937)

¹built environment (англ.) - инфраструктура экономического развития – транспортная инфраструктура (автодороги, ж.д. магистрали), городская инфраструктура (благоустройство городских территорий, муниципальное строительство), инженерная инфраструктура (водопровод, канализация, электросети).

С 1915 г. по 1930 г. население Кореи увеличилось на 30 % [7, р. 28]. Промышленный потенциал Кореи рос не так быстро, что привело к диспаритету между спросом и предложением рабочей силы. Не находящая применения на родине масса неквалифицированных безработных корейцев хлынула в Японию. 20-е годы это период быстрого роста численности корейской диаспоры в Японии, которая за десятилетие увеличилась в 10 раз — с 31720 человек в 1920 г. до 298091 человек в 1930 г. по другим данным до 419000 человек [6, с. 88].

Экономическая рецессия в Японии после Первой мировой войны ударила в первую очередь по корейским трудовым мигрантам, ставшими амортизационным ресурсом, подпадавшим под сокращение и спасавшим от увольнения японских рабочих. В статье в Осака Асахи симбун от 1 декабря 1918 г. под названием «Безработным корейским рабочим нужна помощь» констатировалось: «Среди уволенных в результате сокращений персонала рабочих особенно много корейцев, они на пороге гибели»[13].

Количество безработных корейцев было так велико, что мэрии японских городов уже с 1923 г. рассматривали их как основной контингент для (не фабричных) подённых работ. Как констатировал чиновник мэрии Осака: «Рынок подённого труда невозможно представить без корейских трудовых мигрантов» [5, с. 6]. Этот тренд укрепился в период реализации 4—х летнего плана (1923—1927) восстановления Токио после землетрясения 1923 г. Если безработных японцев брали временными рабочими на фабрики и заводы, то корейские подёнщики использовались главным образом как чернорабочие на общественных работах. В 1928 г. 54,7% подённых чернорабочих на стройках программы общественных работ в Токио были корейцами [9, с. 78]. Корейские иммигранты стали доминировать на объектах программы общественных работах. «В секторе неквалифицированного строительного труда корейские подёнщики абсолютно необходимы. Реализация строительных проектов в рамках программы общественных работ без корейской рабочей силы была бы трудноосуществима» [1, с. 36].

Инструментом социального управления корейскими подёнщиками, обеспечивавшим их выход на рынок труда были рабочие общежития (хамба). «Хамба — это управляемое корейцем общежитие для корейских рабочих, которое одновременно являлось для них и минибиржей труда. Японских строительных рабочих и разнорабочих обычно ищут в так называемых родобэя (рабочее общежитие), корейских чернорабочих, как правило, в хамба» [4, с. 43]. Аналогичная (полуколониальная) система управления рабочими существовала в 18 веке в регионах Британии — Южном Уэльсе, населённом валлийцами и Шотландии.

Рисунок 3. Барак корейских шахтёров шахта Иидзука компании Мицубиси.

Выплата зарплаты подёнщикам была опосредована целой цепочкой посредников-субподрядчиков, в том числе управленцев хамба, через руки которых проходили деньги выделенные фирмой—заказчиком для оплаты труда рабочих. Каждый из субподрядчиков брал себе из этой суммы «свой процент» за услуги. В 1928 г. в заявлении министерства труда в частности говорилось: «…Каждый раз, когда кореец открывает рот он кричит об эксплуатации или посреднической эксплуатации» [7, с. 57]. После резкого увеличения численности корейских иммигрантов в Японии в 20-х гг., роста конкуренции на рынке труда и безработицы оплата их труда стала дискриминационно низкой. За один и тот же труд при одинаковой квалификации рабочий кореец стал получать в 1,5 — 2 раза меньше чем его коллега японец.

Мигранты строили автодороги, перебрасывая тысячи тонн гравия, сооружали водоотводы, укрепляли берега рек, взрывами динамита прокладывали тоннели в горных хребтах, укладывали сотни километров рельсов, связывая центральную часть Японии с окраинами страны. Между 1912 г. и 1937 г. протяжённость железных дорог увеличилась с 3000 км до 10000 км. Количество железнодорожных станций — с 477 до 4255. [11, с. 69]. Общая протяжённость канализационных сетей выросла с 2000 километров в 1912 г. до 20000 километров в 1935 г. В одном только Токио – с 1000 км. в 1912 г. до 5000 км. в 1935 г. В Осака за тот же период рост с 116,5 километров до 2 200 км. [11, с. 69]. Результатом колониальной эксплуатации корейских трудовых мигрантов было создание в Японии между двумя мировыми войнами так называемой built environment — инфраструктуры экономического развития: городская инфраструктура (благоустройство городских территорий, муниципальное строительство), инженерная инфраструктура (канализация, водопровод, электросети), транспортная инфраструктура (автодороги, ж.д. магистрали).

Едва ли не все индустриальные государства в определённый период развития использовали труд «гастарбайтеров». По этому пути идёт и Россия. Чтобы предотвратить криминализацию диаспор необходимо решать «квартирный вопрос», этнические «трущобы», возникавшие в Японии и Франции быстро сплачивали молодых иммигрантов в преступные сообщества. В России должна быть сформирована внятная системная политика в отношении «гастарбайтеров», позволяющая предотвратить сход на российские города разрушительных «этнических лавин». Многолетний опыт совместного проживания народов в Российской империи и СССР поможет избежать межэтнических столкновений, которые сопутствовали формированию эмигрантских сообществ в Японии, Франции… В отличие от этих государств, по мнению американского политолога Р. Шермерхорна, «Россия никогда не знала расизма»[3. с. 130].

Литература

1. Кётоси кёикубу сякайка. Кётоси ни окэру хиятои родося ни кансуру тёса (Социальный сектор отдела образования мэрии Киото. Обследование положения подёнщиков в Киото). Киото. 1931. цит. по Kawashima Ken C. The proletarian gamble… p. 73.

2. Кувахара Садахито. Киндай Хоккайдоси кэнкю дзёсэцу (Введение в изучение современной истории Хоккайдо). Саппоро, 1982.

3. Миронов Б.Н. Российская империя: от традиции к модерну. Т.1. СПб. 2014 .

4. Мусанся симбун. 25.07.1928.

5. Осака си сякайбу тёсака. Хиятои родося мондай (Сектор обследований социального отдела мэрии Осака. Проблемы подённых рабочих). 1924 март. с. 6. цит. по Kawashima Ken C. The proletarian gamble… p. 5.

6. Пак Кэн сик. Дзайнити тёсэндзин ундоси (Общественно-политическая история корейцев в Японии). Токио, 1979.

7. Сихосё кэйдзи кёку. Тёсэндзин мондай (Министерство юстиции. Корейский вопрос). Токио, 1928.                        

8. Такахаси Камэкити. Ниппон сангё родорон (Труд в японской промышленности). Токио, 1937.

9. Токёси сякайкёку. Токёси сякайкёку нэмпо 1929 нэндо (Управление по социальной работе мэрии Токио. Ежегодник за 1929 год). Токио, 1929. с. 78. цит. по Kawashima Ken C. The proletarian gamble… p. 71.                                

10.   Edward W. Wagner. The Korean minority in Japan 1904-1950 New York: Institute of pacific relations,1951.

11. Kawashima Ken C. The proletarian gamble. Korean workers in interwar Japan. Duke university press Durham and London. 2009.

12. Mitchell Richard H. The Korean minority in Japan. University of California press. Berkeley and Los angeles,1967.

       13. Osaka asahi shinbun. 1.12.1918.

Сведения об авторе:

Гайкин Виктор Алексеевич - к.и.н., старший научный сотрудник отдела изучения Японии и Кореи Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН (Россия, Владивосток).

Abstract. Today, the waves of migrants change ethnocultural landscape of both Europe and Russia itself. Japan, the first of the industrialized countries, has successfully used million of Korean "gastarbeiter". From 1915 to 1930, the population in Korea had increased by 30%. Korea's industrial capacity grew less quickly, leading to a disparitetu between labour demand and supply. Not finding the mass of unskilled unemployed Koreans poured into Japan. Immigrants (to 1945, 2 millions people) were in demand in those segments of the Japanese economy, which fully or partially ignored the aboriginal peoples.

Key words: Japan, Korean immigrants, recession, public works, infrastructure of economic development.

Author:

Guykin Victor Alexeyevich - Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Russia, Vladivostok.

• < Назад
• Вперед >